А утро начинается с нудного, осеннего дождя. На улице резко похолодало, осень набирает обороты. День – два такой погоды, и дождь перейдет в мокрый снег. Холод станет главным хозяином в нашем городе. Смотрю на серую улицу и не решаюсь подойти к телефону. Надо звонить на подъеме, когда настроение и радость на душе. А когда хмарь и тоска, что скажешь девушке. И это в общем то очередная уловка. Боюсь словно пацан, и ничего с этим поделать не могу. Решаю звонить после одиннадцати утра. Звонить рано как то неудобно. А позже скорее всего никого не застану. Позвонить то я позвоню, никуда не денусь. А вот что сказать девушке не знаю. Ничего в голову путного не лезет. Маялся этим почти до обеда. Все, набираю, а там будь что будет. В конце концов в кино приглашу. Набираю уже выученные назубок цифры, а в ответ долгие гудки. Все правильно, сегодня пятница, все на работе или учебе. С легкой радостью на душе откладываю звонок на вечер. А до него так далеко, что непроизвольно вздыхаю с облегчением. Если я так позорно боюсь, может мне совсем не подходить к телефону. Не знаю, ничего не понимаю.
Мелкий дождик сыплет не переставая. Его почти не видно. А лужи во дворе огромные. Судя по низким облакам, он затянется еще на пару дней. И хорошо что выходить сегодня никуда не надо. Можно пролежать весь день с книжкой на диване. Пытаюсь читать Бальзака. Хочется улететь в романтически – любовный мир старой Франции, чтобы хоть на время отключиться от холодной и сырой погоды, которая навивает на меня хандру вперемежку с проклятой безнадегой. В итоге ничего не получается. А в школьные годы это читалось с удовольствием. Мир чужой страны в голову не лезет. Все это так далеко от меня. Реальность жестко приземляет и напоминает, если чуть зазеваешься, и не дай Бог «проколешься», то получишь такой удар, что мало не покажется. В общем у героев Бальзака свои проблемы, у меня свои. И они между собой ну ни как не перекликаются. Там в далеком – вдалеке красивая, страстная любовь, счастье в конце концов. Красивые женщины, мужественные кавалеры. Теплая и прекрасная Франция. А у меня не только холод на улице, но и на душе. Ведь я беру «дури» на две полновесных «штуки». И эта подлая коммерция может для меня вылиться в пять лет реального срока. Но это при самом плохом раскладе. Но кто думает о неудаче, когда дело только – только начинается. И ты еще такой смелый и умный. Главное, чтобы беда не подобралась незаметно. Чтобы не ударила подло со спины. А вообще-то я уже окунулся в нее полностью. Ведь вступил на путь, которого следовало избегать однозначно. Я в игре, где понятия беда и неудача одинаково равны. Но если на беду ни как не влияю, то от неудачи вполне можно подстраховаться. Стоит только еще раз все взвесить, обдумать и просчитать. И хорош этим «грузиться». Ведь я знаю точно, что уже сил не хватит отказаться от больших денег, которые мне светят в совсем недалеком будущем. И которых мне вполне хватит на машину и безбедную студенческую жизнь. И пускай я их заработаю за счет тех же наркоманов, но тут уж извините. Так наша жизнь устроена. Выживают сильнейшие за счет слабых, тех же раздолбаев – наркоманов. Все по науке, все по Дарвину. Жизнь свирепая штука. Она постоянно ставит нас в условия соблазна, испытывает физически и нравственно. Выводит на грань жизни и смерти. И если человек соблазнился сладким дурманом, и это ему понравилось. Так значит тому и быть. Он хозяин своей судьбы. И пусть он обвиняет сам себя, своих родителей, зарядивших его такими слабыми генами. А уж потом меня, доставившего ему удовольствие из далекого Афганистана. Вопрос решается просто. Хочешь получить «кайф» покупай. Не хочешь балдеть – не покупай. Все просто. Никто тебя к этому не принуждает, кроме твоей личной тяги. А коли купил и «улетел» маленькой счастливой птичкой к большому и горячему солнцу, то по возвращению не надо все это сваливать на какие то обстоятельства, тяжелые моменты в жизни, на соблазнителей – продавцов. Каждый отвечает за себя. И я не буду никого обвинять кроме себя, если окажусь за решеткой на долгие годы. Этому миру, нашей действительности плевать, кто и как окажется на дне жизни. То ли от водки, от которой ломятся все магазины. То ли от «дури», которую не так то просто найти и купить, и которая делает из человека грязное животное. Чего мне жалеть каких то неведомых уродов – наркоманов, если из меня вытравили жалость, отправив пацаном на войну. Где я убивал назначенных мне государством врагов, и мог вполне быть убитым этими же самыми врагами. Какая по большому счету разница между бичами, наркоманами и прочей нечистью, загнувшимися от своей неправедной жизни. И теми пацанами на афганской войне, которые тоже отбыли в небытие. И тем и другим уже ничего не надо. Вот только у тех пацанов – солдат не было шанса. Им его не дали большие кремлевские дяди, отправив в чужую страну на смерть. Пацаны не смогли самостоятельно распорядиться своей судьбой. Их вычеркнули из жизни в угоду кому то и чему то. А те, кто будут употреблять мной привезенную «дурь», эту возможность имеют. А это в жизни очень даже не мало. У меня вот сейчас тоже есть шанс все прекратить. Все оставить как есть, и жить дальше, как все. И я выбрал. Как мне не дорога моя жизнь, как мне не дороги моя мама и родственники, я не останусь в общем стаде. Я буду делать свою жизнь самостоятельно. А не получится, то и виноват буду только я и никто другой. Я и сейчас то не виню ни кого за глубокую борозду, прошедшую по моей судьбе в самом начале жизни. Так что наркоманы извините, я с вами на равных. Мы помогаем сами себе исчезнуть с лица земли. И это по большому счету высшая справедливость. Ведь останутся здоровые люди во всех отношениях, от которых пойдет здоровое поколение. Чего это я философствую без меры? Хватит сопли размазывать. Не фиг этим заморачиваться. Ведь у меня «товар» в наличии и я его спихну однозначно. Доставил то его черт знает откуда, и уже вышел из общего строя. Мне страшно, но и остановиться уже не могу. И завтра, ровно в 23 – 00, буду на назначенном месте. И все получится. Не может не получиться. Ведь у меня есть цель, в достижении которой хороши все средства. Вот так солдат – интернационалист, комсомолец и спортсмен. Что и говорить, а цинизм прет из меня конкретно. Прямо я не дите своей социалистической родины, а какое то отребье капиталистическое. Я еще не ведал, что такого отребья пруд пруди, и на самом кремлевском верху. Что подтвердят через четыре года события по развалу нашей социалистической родины.
Конец ознакомительного фрагмента.
